Пластическую хирургию окружает множество мифов. Один из них — что такие операции вредны, что это насилие над организмом и кожей, лишние рубцы и шрамы; или что бесконечные подтяжки и попытки омоложения непременно скажутся потом и процесс старения пойдет еще быстрее... Но, по мнению специалистов в этой области, никакой опасности пластическая операция не представляет, если, конечно, у вас нет противопоказаний к операциям вообще. А успех вмешательства во многом зависит от наличия понимания между пациентом и врачом, считает пластический хирург Игорь Куклин.
— Скажите, если сравнивать двух людей одного возраста: один из них делал подтяжки, а другой нет — кто из них будет хуже выглядеть в старости?
— Несомненно, тот, кто делал омоложение хотя бы раз, всегда будет выглядеть моложе. Этот эффект — на всю жизнь.
— А есть ли смысл в бесконечном продлении молодости? Минусы не перевесят?
— А минусов и нет. Есть противопоказания, как при любой операции: определенные формы сахарного диабета, аллергия на препараты, непереносимость наркоза, склонность к образованию грубых рубцов, а также болезни сердца или почек. Конечно, это серьезно — операция, общий наркоз... Но главное — это изменения внутренние. Когда человек начинает нравиться себе, он и живет по-другому, и относится к жизни иначе. Может, оно и стоит того, чтобы перенести эту операцию?
— Если обычный хирург должен просто сохранить жизнь и здоровье, то пластический берет на себя совсем иную ответственность. Есть ли в мире что-то более изменчивое и расплывчатое, чем красота?
— Действительно, каноны красоты от века к веку меняются, и у каждого народа они свои. Для кого-то красиво — блюдо в нижней губе и длинные уши. Но какие-то общие каноны все равно есть. Красивый человек — это здоровый человек. Но красота может быть и индивидуальной. Поэтому пластическому хирургу очень важно слушать и слышать человека, что именно он хочет.
Нередко бывает, что человек хочет проснуться и стать полностью другим. Вспомним фильмы, где серая мышка после операции превращается в роскошную королеву.
— Если человек воспитан на таких фильмах и наполнен какими-то сверхожиданиями, надо очень и очень подумать, прежде чем браться его оперировать. Мы должны видеть с клиентом единую цель. А если он видит себя Аленом Делоном, а я из него сделаю Микки Рурка?..
Стать похожим на артиста — тема отдельная, и хирурги ее не очень любят.
— Как правило, я не спешу иметь дело с теми, кто приносит фотографию и говорит, что хочет утратить собственную индивидуальность и стать полностью похожим на другого. Я в таких случаях человека пытаюсь образумить: полного сходство с кумиром никогда не будет. Самая популярная парочка, на которую многие хотят быть похожими, — это Бред Питт и Анджелина Джоли. Или просят сделать некую часть лица как у кого-то. А будет ли она сочетаться с другими чертами? Строение черепа, лицевых мышц у каждого свое. Лучше поверить в собственную индивидуальность.
— Значит, пластический хирург должен быть еще и хорошим психологом?
— С годами приобретаешь и это свойство. Например, мне пациентка говорит: «От меня муж ушел, потому что грудь маленькая». Нет, не поэтому он ушел. Просто любовь прошла. Но женщина думает: если сделать большую грудь, муж вернется. А если не вернется — что тогда, хирург виноват? Пытаюсь осторожно объяснить: «Может, не надо оперироваться ради этого? Может, найдется тот, кто полюбит вас такой, какая вы есть?» Хотя вроде бы в интересах хирурга обеспечить себя работой, но все же нередко приходится отговаривать пациента. Иногда доходит до шоковой терапии. Например, мужчина приносит фотографию актера, на которого хочет быть похожим. А этот артист, как говорится, нетрадиционной ориентации. И пациент испытывает шок, когда об этом узнает. Это уже вопрос психологии, а не хирургии. А если он просит одно, а сам в душе хотел бы совсем иного? Это тоже важно для хирурга — улавливать тончайшие реакции, чего на самом деле хочет его собеседник. И если человек недоволен результатом, то это и моя вина — значит, я не услышал человека, не вник в его душевные проблемы. И если его претензии объективны, я буду переделывать бесплатно.
— А бывает, что человек хочет стать точно таким же, каким он был в молодости? Реально ли это — вернуться к самому себе двадцатилетней, скажем, давности? Вот София Ротару или Эдита Пье-ха — что вы, как профессионал, можете сказать о секретах их молодости?
— Бывает, приносят фотографии: «Посмотрите, какие у меня были глазки. Хочу вернуться на двадцать лет назад». «Можно приблизиться к этому образу, но в любом случае это будете новая вы, — объясняю я. — Не та, прежняя, какой были много лет назад. И с этим надо смириться». Что касается названных вами певиц, то в их лицах читается классная работа пластических хирургов и косметологов. Мне их работа видна, я вижу стигмы (признаки того, что работа была проделана. — Прим.), но очень тонкая.
— А если у певицы накачанные губы, которые ее совсем не красят, и словно опухшее лицо — это, выходит, некачественная работа врача?
— Думаю, что в таком случае рукой хирурга водила она сама.
— Раньше новое лицо можно было смоделировать на компьютере, но сейчас врачи от этого отходят. Почему?
— Компьютер многого не учитывает — эластичности, растяжимости кожи, наличия подкожных связок... И даже если результат очень хорош, человек получился красавцем, но не в точности копирует картинку, пациент, бывает, эту картинку потом использует как документ и идет с ней в суд: дескать, обещали так, а вышло иначе.
— Мы говорим о случаях, когда человек желает улучшить внешность. Но бывает, что людям срочно нужна помощь после ранений и травм. Насколько в таких случаях важен профессионализм хирурга?
— Это зависит от того, насколько серьезны повреждения. Хирурги не волшебники. Рубец — это заплатка, которую организм сажает на место повреждения. Эта заплата никогда не станет кожей — на ней не растут волосы, нет потовых желез. Поэтому шов, сделанный хирургом и зашитый, очень отличается от того, что делает врач, зашивая рану. Иногда пациент жалуется: «Смотрите, какой у меня безобразный рубец!» Спрашиваю: «Что это было?» Отвечает, что огнестрельное ранение. «Но позвольте! Значит, задача хирурга была спасти вашу жизнь, а вовсе не забота об эстетике. Давайте поправим это и поблагодарим того врача за сохраненную вам жизнь».
— Лихие девяностые не обошли стороной и пластических хирургов. Было всякое: например, приходили желающие изменить внешность, чтобы скрыться...
— В те криминальные времена ко мне нередко приходили с такими просьбами. Но что-то мне подсказывало: браться за это не стоит. Есть правило последнего свидетеля: хирург — последний, кто знает, кем этот человек был прежде. И я, чувствуя смертельную опасность, отказывался, даже если речь шла о больших деньгах. Говорил, что просто не умею этого делать.
— А какие в вашем арсенале сегодня появились средства для достижения красоты?
— Для меня настоящим открытием стал липофилинг. Это операция по перемещению своей же жировой клетчатки. Проще говоря, ее перемещают с того места, где ее много, туда, где она нужна. Операция уникальна тем, что пересаживается собственная же ткань пациента, а не инородные имплантаты или препараты. Этой клетчаткой заполняют морщины на лице. А еще из жировой ткани мне удалось полностью вырастить молочную железу. Однажды я лечил девочку, у которой после онкологической операции на лице кожа просто лежала на кости. Я ничего не обещал, просто сказал: «Давай попробуем». И через четыре сеанса ее лицо пришло в норму. Еще один плюс этой операции — она выполняется путем множества маленьких точечных проколов. Жировая ткань набирается в одном месте, готовится определенным образом и вводится в другое. Никаких разрезов нет.
— Недавно вы побывали в Бразилии, на 22-м конгрессе Международной ассоциации пластических хирургов. Какого прорыва можно ждать от пластической хирургии?
— Думаю, это будет тканевая инженерия, когда утраченный орган можно будет вырастить и пересадить. Другой удивительный момент медицины будущего — вмешательство на генном уровне. Благодаря достижениям, например, можно уже на стадии подготовки к беременности убрать те гены, которые отвечают за склонность к заболеваниям и аномалиям.